Новость о том, что между Вашингтоном и Москвой может вновь начаться гонка вооружений, вернула нас к некоторым неприятным воспоминаниям - и одновременно указала на более сложное будущее.

Угроза Кремля противостоять американским планам установки элементов системы ПРО в Восточной Европе является знаком того, что Москва больше не будет молчаливо идти на поводу концепции "Пакс Американа".

1990-е годы, которые Запад воспринимал как медовый месяц после окончания холодной войны, новыми лидерами Москвы вспоминаются скорее как изнасилование. В их глазах Лондон, Вашингтон и банда неразборчивых в средствах олигархов использовали Россию в момент ее экономической слабости. Новый "Обзор внешней политики России", опубликованный на днях правительством (МИДом РФ. - Прим. ред., четко показывает: Москва считает, что эпоха американской гегемонии подошла к концу.

"Миф об однополярном мире окончательно рухнул в Ираке, - говорится в обзоре. - Окрепшая Россия уже стала крупным позитивным фактором развития общемировых процессов".

Этот политический документ представляет собой развитие антиамериканской полемики, с которой два месяца назад Владимир Путин выступил перед шокированными западными дипломатами в конференц-зале Мюнхена.

"Мюнхенская речь может стать событием, на которое мы будем оглядываться со словами: "Вот момент, когда все изменилось", но мы должны были это предвидеть", - говорит Клифф Капчан, бывший чиновник Госдепартамента США, сейчас работающий в агентстве политконсалтинга Eurasia Group.

Путинская Россия уже не первый день доводит до всеобщего сведения по всему миру, что она готова бросить вызов лидерству США в международном сообществе.

Она начинает упорно сопротивляться программе ПРО и расширению НАТО на восток. Она противится жестким санкциям против Ирана и до сих пор отказывается присоединиться к подготовленному ООН плану о предоставлении независимости Косово.

Москва также сигнализирует о своем желании, чтобы к ней относились как к серьезному игроку на Ближнем Востоке, встречаясь с представителями "Хамаса" в тот момент, когда США и Западная Европа подвергают эту группировку остракизму.

Хотя в российской риторике в отношении ПРО и в неконтролируемых спорах в Совете безопасности США звучит эхо холодной войны, между сегодняшними трениями и постоянной враждой эпохи Советского Союза больше различий, чем сходства.

Во-первых, эти диспуты больше не разыгрываются на фоне вероятного взаимного уничтожения. Большинство межконтинентальных ядерных ракет США и России нацелены друг на друга, но никак нельзя сказать, что они на волосок от пуска.

Кроме того, эти две страны больше не вовлечены в глобальную идеологическую борьбу. Вашингтон, возможно, сейчас страдает от мучительного брожения умов в связи с доктриной Буша о победе над экстремизмом путем экспорта демократии, но доктрина Путина, в противоположность доктрине Буша, представляет собой образец прагматизма. Она подчеркивает важность национального суверенитета и приоритет ООН в разрешении споров. Общая идея - требование Москвы, чтобы ее мнение принималось во внимание.

Корни этого процесса экономические, и они уходят в эру Бориса Ельцина, когда обедневшая Россия с готовностью предлагала себя в качестве младшего партнера Запада. Этот период воспринимается нынешними обитателями Кремля как национальное унижение. "Россией Путина движет одержимость, посеянная в 90-х, - говорит один дипломат. - Они ненавидят нестабильность и слабость, которые те годы принесли России".

Растущие цены на нефть и газ изменили климат в стране. Россия больше не является должником. Новая уверенность проявилась, когда Россия выступила хозяином саммита G8 в 2006 году в Санкт-Петербурге. "Неожиданно у них оказались правильные пиджаки, правильные часы и правильные машины", - сказал один из присутствовавших на саммите чиновников.

Наряду с атрибутами западного изобилия появилась твердая уверенность, что Россия не будет поглощена Западом. Правительство Ельцина играло с идеей вступления в ЕС, но теперь эта идея мертва. В статье в честь 50-летия ЕС Путин открыто заявил: "В обозримом будущем по совершенно очевидным причинам мы не собираемся ни входить в Евросоюз, ни вступать с ним в какую-то форму ассоциации".

Отношения Москвы с Европой теперь определяются ролью России как поставщика нефти и газа на континенте. Ее тактика похожа на тактику гигантских корпораций, которые стремятся максимизировать свою власть на рынке. Вместо того чтобы иметь дело с ЕС в целом, Россия ведет двусторонние переговоры о сделках с разными странами ЕС. С Германией она заключила договор о строительстве Северного трубопровода под Балтийским морем, а с Венгрией - о расширении еще одного трубопровода. Москва таким образом наносит удар по объединенным усилиям Евросоюза, стремящегося снизить зависимость от России путем транспортировки газа через Турцию.

После того как Москва перекрывала газовый кран Украине, Беларусии и Литве, существует страх, что в конце концов она попытается превратить свою рыночную мощь в Европе в новую политическую гегемонию. Однако Дмитрий Тренин, бывший военный стратег России, утверждает, что эти страхи связаны с неправильной трактовкой сущности путинской эпохи. Россия, говорит он, просто пытается выжать максимальную прибыль из своих клиентов.